Подводя итог, нужно отметить, что мир более детерминирован, чем это сегодня принято считать. Индетерминированность так же, как и случайность, не есть принцип устройства природы, а всего лишь признак неполноты нашего знания, его относительность. Поэтому ряд ведущих физиков не согласен с принципиальным индетерминизмом, они рассматривают случайность как следствие не учета объективно существующих факторов. Так, Д.Бом в работе «Причинность и случайность в современной физике» (1959) [4] указывает, что в экспериментах всегда присутствуют несущественные неучтенные факторы, искажающие результаты, что и проявляется как случайность.
Однако следует отметить, что Бом указал лишь на одну сторону проявления случайности. Не менее важной является другая сторона, связанная с тем, что для проявления эффекта на уровне макропроцесса необходимо накопление изменений на уровне микропроцесса. Данное обстоятельство связано со всякого рода нелинейностями, зонами нечувствительности и обратными связями внутренних регуляторов явлений и пр.
Хорошим примером здесь является образование вихрей в потоке жидкости при некотором соотношении между размерами тела, скоростью и вязкостью среды, называемом числом Рейнольдса. До значения этого числа, равного 1000, вихри не образуются совсем, от 1000 до 2000 течение становится турбулентным, но вихри неустойчивы, а по достижении числом Рейнольдса значения 2000 вихри становятся устойчивыми. Если при этом аппаратура построена так, что она способна обнаруживать только вихревые образования, то исследователь мог бы сделать вывод о том, что никаких движений материи на более глубинных уровнях, чем вихри, не существует в природе и что образование вихрей носит случайный характер, хотя видно, что это на самом деле не так.
Советский ученый А.К.Тимирязев в пятидесятые годы в книге «Кинетическая теория материи» [9] отмечал, что «теория» принципиально не наблюдаемых величин не выдерживает ни малейшей критики. Она опровергается всей историей науки. Было время, когда говорили, что молекулы, атомы и электроны принципиально не наблюдаемы. Но вот спинтарископ Крукса, счетчик Гейгера, камера Вильсона, опыты с броуновским движением, если не сделали все эти «принципиально не наблюдаемые» величины видимыми, то, во всяком случае, они прекрасно показывают действия отдельных частиц и молекулярных движений. Соединение интерферометра с телескопом позволило измерять диаметры звезд, что казалось раньше «принципиально недоступным». А в современном электронном микроскопе видны не только молекулы белка, обладающего очень большими молекулами, но и отдельные атомы!
Про Солнце говорилось, что никогда не станет известным, из чего оно состоит. Это было сказано как раз накануне открытия гелия...
К этому следует добавить, что современные данные об устройстве микромира со всей определенностью говорят о том, что существуют не только микрочастицы уровня элементарных частиц вещества, но и значительно более мелкие «кирпичики» мироздания. Иначе чем, как не общностью строительного материала, можно объяснить тот факт, что при соударении микрочастиц они превра-
щаются в другие микрочастицы, и даже возникла поговорка о том, что «каждая частица состоит из всех остальных»?
Сторонники динамического подхода не признают феноменологического принципа «действия на расстоянии», по которому взаимодействие тел происходит без участия промежуточной среды, и придерживаются точки зрения близко-действия, то есть передачи энергии взаимодействий путем непосредственной передачи энергии от одной точки пространства к другой, непосредственно к ней примыкающей. Но для такой передачи без среды - носителя энергии взаимодействий было уже не обойтись.
«Если энергия покинула одно тело и не достигла второго, значит, должна существовать среда, в которой она находится в это время»,- полагал Дж.К.Максвелл. Именно использовав представление об эфире, он вывел свои знаменитые уравнения электромагнитного поля, которыми мы пользуемся более ста лет и без которых были бы немыслимы ни электротехника, ни радиотехника, ни электроника.
Сторонники динамического подхода придерживаются детерминизма, закономерности в любом явлении. Знание механизма явлений, считают они, дает нам возможность понять причины явлений, а значит, и следствия, из них вытекающие. Мир бесконечно сложен, и все причины мы знать со всеми деталями, вероятно, не сможем.
Однако всегда можно выделить главные, существенные детали механизма, а остальные постигать постепенно, по мере необходимости уточнения.
Но раз мы предполагаем, что способны найти этот механизм, то тем самым считаем, что сам этот механизм окажется нам понятен. А понятен он тогда, когда он аналогичен чему-то такому, что мы уже знаем и понимаем. Отсюда вытекает громадная роль аналогий в деле познания природы.
Английский физик Дж.Рэлей (1842-1919), придавая вопросам аналогий и подобия в физических явлениях особое значение, говорил по этому поводу: «Я часто удивляюсь тому незначительному вниманию, которое уделяется великому принципу «подобия» даже со стороны крупных ученых. Нередко случается, что результаты кропотливых исследований преподносятся как вновь открытые «законы», которые, тем не менее, можно было получить априорно в течение нескольких минут».
Все это тем более правильно, что весь опыт естествознания убеждает нас в том, что каждый предмет состоит из частей, и свойства предмета определяются свойствами этих частей в их взаимосвязи. Вот тогда объяснение явления и будет сведено к прослеживанию причинно-следственных взаимоотношений между его частями.
История показывает, что прорыв в науке происходил тогда, когда осуществлялся переход к новым «кирпичикам», свойства которых определялись на основании обобщения свойств уже освоенных материальных образований. Свойства молекул были определены на основании изучения свойств веществ, свойства атомов вытекали из свойств молекул при их взаимодействиях, свойства «элементарных частиц» вещества - из свойств атомов. И сейчас свойства «новых кирпичиков» мироздания - амеров могут быть определены на основании знания поведения «элементарных частиц» вещества при их взаимодействи-
