другом, не говоря уже о множестве. Поэтому геометрия Лобачевского - игра логики, не имеющая никакого отношения к реальности, так же, как и выводы из нее. Все это не более чем демонстрация беспредельных возможностей человеческой логики и фантазии.
Но дальше на этой основе начались многочисленные бесплодные попытки приложения этой теории к реальной действительности. Много говорилось о том, что геометрия Лобачевского годится только для очень больших треугольников, которые могут реально существовать лишь в космосе. Начались поиски фактов, якобы подтверждающих применимость геометрии в обычных условиях, и при этом началась подгонка фактов под теорию. Это можно было сделать потому, что каждое измерение сопровождается погрешностями и в каких-то пределах всегда можно исказить факт, если поставлена цель - подтвердить теорию во что бы то ни стало. И таким образом, геометрия Лобачевского - это пример теории, не вытекающей из опытных данных, это пример идеалистического подхода к построению теории. Практически же геометрия Лобачевского оказалась забытой, никому не нужной, ибо не имела никакого отношения к практике.
Но существует и более поздний пример, имеющий прямое отношение к современной концепции естествознания. Речь идет о специальной теории относительности Эйнштейна и квантовой механике, являющихся основой современной теоретической физики и через нее основой всего современного естествознания. В основании первой лежит пять постулатов, в основании второй - девять постулатов (здесь они называются «принципами»). Другие теории, основанные на этом фундаменте, развивают положения СТО и квантовой механики и добавляют свои постулаты: общая теория относительности добавила к упомянутым еще пять других постулатов, квантовая теория поля - еще четыре постулата, а общее число постулатов современной теоретической физики перевалило за три десятка. Все эти теории дают некоторые следствия, которые сопоставляются с фактами. Совпадение этих следствий с результатами экспериментов трактуется как правильность выдвинутых постулатов и как правильность теорий, основанных на этих постулатах.
На самом же деле каждый факт может соответствовать не одной, а множеству теорий, и его соответствие данной теории не означает ее правильности, так как теория должна соответствовать не одному, а всем известным фактам естествознания.
Выдвижение постулатов как предшественников теории и отнесение материи на второе место как обязанной соответствовать этим постулатам и есть идеализм в науке.
Такой подход рано или поздно войдет в противоречие с опытными данными, что потребует пересмотра этих теорий. И хотя постулат базируется на некоторых экспериментальных данных, он вовсе не вытекает из них как вывод, а привносится извне, как бы независимо от этих данных, которые служат лишь толчком для выдвижения постулата. Но, кроме того, выдвинутые постулаты распространяются их авторами далеко за пределы той области, которая послужила источником «толчка» для создания постулата. Так было со всеми постулатами теории относительности.
А далее под положения постулата начинают подбираться факты, и те, которые соответствуют постулату, подносятся как «подтверждение» постулата и выте
кающей из него теории, а те факты, которые ему не соответствуют, просто отбрасываются.
Это и есть идеализм в науке, когда сознание, т.е. идея, выдумка оказываются на первом месте, а то, что есть на самом деле в природе - на втором. И именно такое положение прочно укоренилось в современной теоретической физике.
Что сделала в этом плане теория относительности Эйнштейна? На основании того, что Эйнштейн не сумел объяснить результаты экспериментов Майкель-сона по обнаружению эфирного ветра, он объявил их «нулевыми», хотя на самом деле они таковыми не были. И далее он ввел свой главный постулат, согласно которому эфир в природе отсутствует. Это сразу же лишило естествознание базы для дальнейшего развития. «Элементарные частицы» вещества оказались лишенными строительного материала.
У них не стало структуры, и стало совершенно непонятно, откуда же и за счет чего у них появились все эти их свойства - электрический заряд и магнитный момент, спин, энергия связей и т.п. Силовые поля оказались никак не устроенными, и до сих пор все их можно описывать математически, но нельзя понять, какова их природа. Все естествознание в конце концов забрело в тупик.
Квантовая теория дала неплохие методы вычислений, хотя весьма ограниченные в своих возможностях. Но она же, введя «принцип неопределенности Гейзенберга» и отказавшись от строительного материала на уровне микромира, тем самым лишила науку возможности разбираться с сущностью физических явлений.
В результате всего этого математика стала главенствовать над физикой. Физические представления о внутренней сущности явлений вообще исчезли. Мало того, отсутствие внутреннего механизма, внутренних движений материи стало возводиться в принцип устройства мира. Не зря Эйнштейн в свое время сказал, что аксиоматическая основа физики должна быть «свободно изобретена»! И пошли физики-теоретики «изобретать» наш физический мир.
Результатом такого «изобретательства» явились не только многочисленные абстрактно-математические теории, но и серьезные экономические затраты типа затрат на «Токамаки», на синхрофазотроны и т.п., которые оказались столь дороги, что их не смог потянуть государственный бюджет.
Между тем совсем рядом лежит другое направление развития теорий, не требующее «свободного изобретательства», но требующее изучения реальных физических явлений и их обобщения. В этом направлении - материалистическом, потому что оно занимается изучением и обобщением явлений реального материального мира, теории являются следствием из таких обобщений. Ни одно реальное явление не может при таком подходе оказаться «непризнанным» или «антинаучным», потому что оно проистекает из реальности. Если теории не учитывают того или иного явления, то факты не отбрасываются, а изменяется теория. И никаких противоречий с реальностью при таком подходе быть не может, и постулатам в этом случае просто нет места.
Нет сомнения, что только материалистическому подходу принадлежит будущее в естествознании.
