182
Глава 6.
На это же указывал и Маркс, называя этот путь развития науки методом восхождения от абстрактного к конкретному и считая его единственно научным методом построении теории».
Заметим, что приведенное высказывание Маркса, с одной стороны, верно, а с другой стороны, никакого отношения к предыдущему изложению не имеет, и его упоминание, как якобы подтверждающее необходимость такой логики науки, является чистой спекуляцией на его имени, рассчитанной на некомпетентных людей. Но дело даже не в этом.
Обстоятельства и в самом деле прискорбные, и не только в том, что до сих пор во всем двадцатом столетии именно такой принята логика построения фундаментальной науки - исход из надуманных «принципов» с последующим развитием следствий, вытекающих из них, но, главным образом, в том, что современные философы оправдывают такое положения, считая его единственно верным, совсем не учитывая того, что этот путь - махрово идеалистический, поскольку «принципы», т.е. представления о явлениях - сознание, оказываются первичными, а материя, т.е. эмпирические факты становятся вторичными. И именно эта идеалистическая методология, об опасности которой предупреждал еще В.И. Ленин в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм», сегодня главенствует в фундаментальной науке, прочно обрекла ее на кризис и завела в тупик.
Современная фундаментальная наука опирается на постулаты, принципы и аксиомы, число которых составляет многие десятки и которые как-то увязаны между собой, но весьма слабо увязаны с природой. Это и есть идеализм в науке.
Это идеализм, прежде всего, потому, что идея, в данном случае - постулаты, предшествует материи - природе. И хотя постулат базируется на некоторых экспериментальных данных, он вовсе не вытекает из них как вывод, а приносится извне, как бы независимо от этих данных, которые служат лишь толчком для выдвижения постулата. А, кроме того, выдвинутый постулат распространяется далеко за пределы той области, которая послужила
Критика методологии современной теоретической физики
183
источником этого «толчка» для создания постулата. Так было со всеми постулатами теории относительности.
На самом деле, факт, противоречащий теории, опровергает ее, хотя опровержение может касаться лишь отдельных фрагментов теории. Но факты, соответствующие теории, не подтверждают ее, а всего лишь ей не противоречат, потому что одно и то же положение, в том числе и опытный факт, могут быть предсказаны любым количеством теорий, даже взаимно исключающим друг друга. И это еще, не считая того, является ли некий факт поводом для выдвижения того или иного постулата.
Эксперимент Майкельсона, даже если отрешиться от его физического результата, который на самом деле отличается от того, о котором пишут, вовсе не давал основания для выдвижения постулата о независимости скорости света от скорости источника и, тем более, о независимости скорости света для любых движущихся систем отсчета. Ничего этого из результата эксперимента Майкельсона не вытекало. Однако он явился толчком для создания не одного, а целых трех постулатов: первого, уже упомянутого, второго - равноправии всех систем отсчета и о невозможности каким-либо экспериментом установить факт движения инер-циальной системы, а также третьего, формулируемого как понятие одновременности. Реально эксперимент Майкельсона никакого отношения ко всем этим трем постулатам не имеет. Эти постулаты есть всего лишь одна из многочисленных возможных трактовок единичного, да к тому же и искаженного факта. А пять эйнштейновских постулатов, приобретя силу закона, распространены теоретической физикой на все без исключения явления природы вообще без какого бы то ни было основания.
Нечто аналогичное произошло и в квантовой механике. Все постулаты, на которых она основана, являются вариантами трактовок отдельных явлений. Но и они, эти постулаты, распространены на все явления природы беспредельно и тоже без какого бы то ни было основания.
