|
|
|
| Раздел первый ФИЛОСОФСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕЙ ДИСКРЕТНОГО И НЕПРЕРЫВНОГО ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ Научный интерес к истории философии и естествознания обусловлен тем, что эта история предстает перед нами не грудой развалин разрушенных систем, не как трогательные архаичные черепки в антикварном магазине, а как основа науки настоящего. Последняя вообще не может быть рационально понята вне своей истории, которая в снятом виде присутствует в ней. Невозможно, например, философски проанализировать идею прерывности и непрерывности пространства и времени в современной физике без содержательного логико-исторического исследования. Д. К. Максвелл, касаясь проблемы атомизма и континуализма, высказал в одной из своих речей следующую мысль: «Исследования этого рода вопросов продолжаются с тех пор, как человек начал мыслить, и перед каждым из нас, как только мы вступаем в обладание нашими способностями, те же самые старые вопросы встают во всей свежести и новизне» Свежесть и новизна их объясняются (обусловливаются), между прочим, тем фактом, что для каждого нового поколения, образно выражаясь, предстает новая история философии и естествознания. Открытия делаются не только в настоящем, но и в прошлом. Окрытия в настоящем не только предопределяют будущее и влияют на него, но и оказывают ощутимое влияние на прошлое., «История науки и философии присваивает себе право, в котором люди отказывают богам,— справедливо отмечает Б. Г. Кузнецов,— она меняет прошлое»2. 1 Д. К. Максвелл. Статьи и речи. М., 1968, стр. 71. 2 В. Г. Кузнецов. Разум и бытие. М., 1972, стр. 4. 7 | Это, естественно, не следует понимать в том смысле, что мы модернизируем историю науки, подобно некоторым западным кинофильмам, в которых коллизии прошлого разыгрываются в сегодняшней обстановке и модных костюмах. Подобное творчество зачастую небезынтересно, но оно внешне по отношению к истории. Мы имеем в виду иное. Необходимо помнить, что современная философия и естествознание не только содержат в себе свою историю в снятом виде, но и являются ключом к пониманию прошлого, например натурфилософии античности. А имея подобный ключ, мы можем не просто сопоставлять и анализировать дошедшие до нас фрагменты, произведения и комментарии (это занятие, безусловно, достойное и содержательное), но, что более важно, выкристаллизовав логику древнего учения, исследовать интересующую нас проблематику, даже если ее и не затрагивал тот или иной философ минувших времен или от его трудов по этой проблеме ничего не сохранилось, И в этом аспекте нельзя не согласиться с А. Ф. Лосевым, что «всякую философскую систему и всякое творчество вообще можно оценить только в том случае, если не ограничиваться буквальным его переложением, а проду- .мать его до его логического конца, независимо от того, содержится ли эта завершенная логика в изучаемом научном, художественном или философском творчестве или не содержится»3. Уже в античности мы имеем очень высокоразвитую атомистическую и континуальную проблематику. Проблемы континуума, разработанные в древней Греции, господствовали на протяжении всего хода развития науки вплоть до Нового времени. Что же касается атомизма, то хочется привести оценку известного американского физика Р. Фейнмана: «Если бы в результате какой-то мировой катастрофы все накопленные научные знания оказались бы уничтоженными и к грядущим поколениям живых существ перешла бы только одна фраза, то какое утверждение, составленное из наименьшего количества слов, принесло бы наибольшую информацию? Я считаю, что это — атомная гипотеза...»4. 3 А. Ф. Лосев. История античной эстетики. М., 1963, стр. 445. 4 Р. Фейнман, Р. Лейтон, М. Сэндс. Фейнмановские лекции по физике, т. ‘1. М., 1965, сто. 23. |
